Региональные рынки труда: стабильность или стагнация?
Каково современное состояние региональных рынках труда? Какие изменения произошли за последние 15 лет? Какие прогнозы можно дать на будущее? Эти и многие другие вопросы были рассмотрены на состоявшемся 22 апреля семинаре Лаборатории исследований рынка труда (ЛИРТ), где с докладом «Трансформация региональных рынков труда» выступила Наталья Зубаревич (МГУ, НИСП).
22 апреля состоялся очередной семинар Лаборатории исследования рынка труда (ЛИРТ) ГУ-ВШЭ. С докладом «Трансформация региональных рынков труда: перемены vs стабилизация» выступила Наталья Зубаревич, профессор географического факультета МГУ, директор региональной программы НИСП.
Свой доклад Наталья Зубаревич начала с описания зависимости региональных рынков труда от ряда унаследованных факторов. Прежде всего, территориальные различия в экономической активности и занятости зависят от демографических и расселенческих особенностей регионов, а также от сложившейся структуры экономики. Несмотря на то что за переходный период уровень экономической активности снизился незначительно (с 70% до 66%), реформы усилили преимущества и усугубили дефекты сложившегося территориального неравенства условий на рынке труда.
При рассмотрении занятости в отношении форм собственности Наталья Зубаревич отметила, что в 1995-2006 гг. доля занятых на частных предприятиях возросла на 21%. Концентрация частного сектора выше на юге, а на севере и востоке, ввиду фактора расселения, государство и муниципалитеты все же остаются более значимыми работодателями. Значительное присутствие государства на рынке труда отдельных республик обусловлено политикой местных властей (Татарстан, Башкортостан). Особое внимание Наталья Зубаревич уделила тому факту, что занятость в частном секторе не зависит от уровня развития региона.
Следующим объектом исследования стала занятость в промышленности. В регионах динамика занятости в промышленности в основном повторяла общероссийские тенденции, то есть сокращалась, – однако, разными темпами. Темпы сокращения зависят от отраслевой структуры производства: минимальное сокращение наблюдается в экспортно-сырьевых регионах Урала и Сибири, а максимальное сокращение – в регионах Дальнего Востока, Поволжья и Юга, которые, как известно, в большей степени являются непромышленными. Еще одна тенденция, которую обозначила в своем докладе Наталья Зубаревич, – это рост численности занятых в последние 2-3 года во внешней зоне крупнейших агломераций (Москвы и Санкт-Петербурга). В отношении южных аграрных регионов, где доля занятых в промышленности составляет 14-18% и продолжает сокращаться, и наименее развитых республик Северного Кавказа и юга Сибири (доля занятых в промышленности здесь минимальна) Наталья Зубаревич отметила, что эти регионы выпадают из российского тренда XX века, ввиду того, что они идут по пути развивающихся стран, где структурный переход от аграрной занятости осуществляется преимущественно сразу в сектор услуг.
На фоне спада промышленной занятости особенно заметно запаздывающее сокращение занятости в сельском хозяйстве. На региональном уровне сокращение занятости в аграрном секторе началось в разное время и с разной силой. Например, в Южном и Центральном федеральных округах численность занятых в сельском хозяйстве росла до конца 1990-х гг., а сокращение началось только в 2000-е гг. В результате усилилась концентрация сельскохозяйственного производства и занятых в нем в наиболее благоприятной природно-климатической зоне, что способствовало росту эффективности аграрного сектора страны.
Далее докладчик приступила к анализу сектора услуг. Было отмечено, что быстрее всего численность занятых в сфере услуг растет в наиболее освоенной и плотно заселенной Европейской части страны – Южном, Приволжском и Центральном ФО. В свою очередь, в регионах Северо-Запада, а также на промышленном Урале и на Дальнем Востоке существенного изменения занятости в секторе услуг не произошло. Наталья Зубаревич также обозначила, что сдвиг занятости в третичный сектор зависит от структуры экономики региона: чем выше роль экспортно-сырьевой промышленности, тем медленнее идет рыночная трансформация сектора услуг и рост занятости в нем. Говоря об отраслях, докладчик выделила следующие тенденции: во-первых, максимальный рост занятости все еще характерен для торговли; во-вторых, бюджетная сфера в начальные годы экономического роста оказались не столь привлекательными (особенно образование), но с 2002 года вновь начался рост в этой сфере; и, в-третьих, был отмечен рост занятости в управлении – чем беднее регион, тем она выше.
Региональные различия занятости в малом предпринимательстве отражают совокупное воздействие факторов разного рода: как объективных, так и субъективных, как стимулирующих развитие, так и негативно на нем сказывающихся. Среди объективных факторов докладчик назвала агломерационный эффект, выгодное приграничное экономико-географическое положение, а также низкую плотность населения и заселенности. Примером субъективного фактора являются институты.
Не обошло это исследование и гендерные различия занятости. Наталья Зубаревич обозначила некоторые новые тенденции и разные региональные тренды. В настоящее время меняется соотношение мужчин и женщин на рынке труда. Основными причинами этого являются высокая доля смертности в трудоспособных возрастах и рост женской занятости в старших возрастах. Также было отмечено, что в начале 2000-х гг. мужчины преобладали среди занятых в 3/4 регионов, а уже к 2006 году такое преобладание сохранилось лишь в 57% регионов. Таким образом, происходит максимальная феминизация рынков труда в ЦФО (кроме Москвы), половине регионов СЗФО, большинстве регионов ПФО, однако ЮФО и восточные регионы не охвачены этим процессом.
Последнее, на чем остановилась Наталья Зубаревич, – это региональные различия в уровне безработицы. Докладчик рассмотрела совокупность трех факторов, оказывающих влияние: во-первых, демографических и этнических (динамика численности трудоспособного населения), во-вторых, экономических (уровень развития и структура экономики) и, наконец, географических. В целом, посмотрев на распределение регионов по уровню безработицы, можно сделать вывод о стабилизации процессов и некотором росте региональных различий.
Завершая доклад, Наталья Зубаревич отметила, что к середине 2000-х годов ситуация на региональных рынках труда стабилизировалась и заметных изменений занятости и ее отраслевой структуры не предполагается. При этом региональные различия не смягчились, проблемные регионы не имеют позитивных сдвигов в динамике новых рабочих мест. В постаревших регионах европейской части РФ будет расти доля женщин среди занятых, и эту тенденцию может слегка замедлить политика стимулирования рождаемости, которая способствует временному уходу молодых женщин трудоспособного возраста с рынка труда. Как некоторое следствие, усилится рост занятости пожилого населения в крупных городах (например, Москве) и преимущественно в северных регионах. В конце своего выступления Наталья Зубаревич сделала неутешительный вывод о том, что не только количество, но и качество рабочей силы на рынках труда многих регионов будет меняться не в лучшую сторону, в то время как спрос на нее будет расти почти везде.
Алексей Ощепков, выступавший в роли оппонента, отметил, что детальное рассмотрение количественного аспекта рынка труда (структуры занятости) могло бы быть дополнено анализом ценовых показателей (заработной платы в разных регионах), а также более подробным изучением региональной специфики трудового законодательства. Согласно результатам, полученным в предыдущих исследованиях, межрегиональные различия в оплате труда в России значительно превышают аналогичные показатели по странам Западной Европы, и являются стабильными во времени. В этом свете возникает один любопытный вопрос: можем ли мы утверждать, что региональные рынки труда являются саморегулирующимися?
Сергей Рощин положил начало дискуссии о критерии, по которому мы могли бы определить границы регионального рынка труда. В частности, имеет ли смысл при проведении различий по регионам указывать именно на дифференциацию рынка труда, – или же правомернее было бы говорить о межрегиональных различиях структуры экономики в целом? На это докладчик ответила, что специфика региональных рынков труда во многом обосновывается тем, что мобильность людей на пространстве крайне ограниченна именно границами административных округов.
Далее докладчику был задан вопрос о том, не является ли столь высокая доля сельской занятости в России фоном для теневой занятости (т.е. многие лишь числятся занятыми в агропромышленном секторе)? По словам Натальи Зубаревич, подобная ситуация действительно имеет место: нередко женщины остаются «при земле», в то время как мужчины перемещаются работать в другой сектор.
В заключение, Лариса Смирных задала вопрос о том, насколько этническое и ресурсное неравенства между регионами влияют на дифференциацию занятости в регионах? Наталья Зубаревич ответила, что ресурсное неравенство будет оказывать сильное влияние, так как в настоящее время не происходит сдвига в сторону несырьевой экономики, а влияние этнического неравенства будет постепенно смягчаться, однако в институтах сильное влияние этнического фактора будет сохраняться дольше.
Подводя итоги семинара, Сергей Рощин заключил, что в данный момент стоит задача об открытии дискуссии об определении границ региональных рынков труда, но эта дискуссия будет сначала носить лишь описательный характер.
Скоркина Виктория, сотрудник ЛИРТ
Презентация к докладу
Фотографии Ивана Морякова
