Конец российской модели рынка труда?

Стоит ли ожидать роста безработицы? Станут ли российские предприятия сокращать заработные платы или задерживать их выплату? Каково влияние увеличения минимальной заработной платы и пособия по безработице? На эти вопросы на семинаре ЛИРТ 17 марта попытался дать свои ответы Ростислав Капелюшников, заместитель директора Центра трудовых исследований ГУ-ВШЭ.

17 марта состоялся очередной семинар Лаборатории исследований рынка труда (ЛИРТ) ГУ-ВШЭ на тему: «Конец российской модели рынка труда?». С докладом заместитель директора Центра трудовых исследований ГУ-ВШЭ Ростислав Капелюшников. Семинар продолжил серию обсуждений по проблеме «Экономический кризис и российский рынок труда», по которой в ЛИРТ прошли круглый стол «Влияние финансового кризиса на российский рынок труда» (октябрь 2008) и семинар «Российский рынок труда в условиях экономического кризиса: особенности модели реакции по сравнению с 1990-ми гг.» (февраль 2009).

Докладчик начал свое выступление, напомнив, каковы были ожидания в отношении развития событий на российском рынке труда в начале 1990-х гг.: исследователями и политиками прогнозировались серьезные, если не сказать, катастрофические, последствия трансформационного спада, в первую очередь – существенный рост безработицы. Однако, вопреки прогнозам, снижение занятости было отнюдь не таким значительным. Вместо масштабного высвобождения рабочей силы работодатели гораздо чаще прибегали к задержкам и невыплате заработной платы, работники в качестве альтернативы безработице выбирали занятость в неформальном секторе экономики и т.д. В целом, динамика многих процессов на российском рынка труда было настолько несходна с другими странами, что это дало основание говорить об особой «российской» модели рынка труда. Таким образом, проведя параллели с прежними событиями, докладчик вернулся к обсуждению нынешней ситуации, задавшись вопросом, в какой мере предыдущий опыт может быть учтен при обсуждении сценариев текущего кризиса. В настоящее время ряд экспертов предсказывает существенную трансформацию российской модели рынка труда, обсуждая, как и в начале 1990-х годов, угрозу высокой безработицы. Р. Капелюшников в качестве примера процитировал высказывание представителя Российского союза промышленников и предпринимателей Федора Прокопова: «Сейчас совершенно другая тенденция!»

Ситуация на рынке труда, как ресурса производства, производна от динамики рынков конечной продукции. Каким образом происходит подстройка рынка труда к спадам и подъемам в сфере производства товаров и услуг и определяет особенности модели того или иного рынка труда. Что же такое российская модель рынка труда? Р. Капелюшников напомнил участникам семинара о ключевых чертах этой модели. Во-первых, низкая эластичность спроса на труд по выпуску. Такая необычная тенденция поддерживалась не только в период спада, но и в период подъема экономики. Т.е. в периоды экономического спада фирмы не спешили увольнять работников, а в периоды подъема, напротив, нанимать. Еще одной отличительной чертой является высокая чувствительность реальной заработной платы к изменениям в динамике производства: именно за счет снижения заработной платы рынок труда подстраивался к шокам спроса, при этом прирост/снижение зарплаты в относительном выражении превышал колебания объемов произвоства: в «черный вторник», в август 1998 г. и т.д. заработная плата в среднем по экономике «худела» примерно на 1/3. Такая высокая гибкость заработной платы достигается за счет большой доли переменной части (в т.ч. выплаты в конвертах, разного рода бонусы и т.д.), задержек заработной платы.

Как можно оценить наступает ли конец «российской модели» рынка труда? Докладчик предложил два теста. Первый тест – экономический: если наблюдается низкая эластичность занятости по выпуску, следовательно, «российская модель» продолжает действовать. Соответственно если же эластичность становится крайне высокой можно говорить о конце имеющейся модели. Второй тест – социальный: если ухудшение ситуации на рынке труда не ведет к социальной и политической дестабилизации, следовательно, модель продолжает действовать. Основная сложность состоит в том, что пока «пользователи»: исследователи, политики, не располагают достаточной информацией о текущей ситуации на рынке труда, многие показатели рассчитываются раз в квартал (численность и уровень общей безработицы, например) и поэтому данные о реальном положении дел приходят с большим опозданием.

Далее Р. Капелюшников предложил оценить действия властей и влияние этих действий на безработицу. Так, увеличение пособий по безработице повлекло за собой резкий рост уровня регистрируемой безработицы. Повышение минимального размера оплаты труда и повышения уровня оплаты бюджетникам на 30% стимулирует рост общей безработицы (рассчитанной в соответствии с критериями Международной организации труда). Ужесточение законодательства, по мнению докладчика, так же ведет к росту уровня безработицы. Меры, направленные на развитие малого предпринимательства среди безработных, организацию общественных работ, профессиональное обучение и т.д. кардинально не меняют ситуацию с безработицей.

Ростислав Исаакович отметил, что страх безработицы возник, отчасти, оттого, что правительство оказалось заложником решений, принятых в период бума (повышение минимальной зарплаты до 4330 руб.; повышение зарплаты бюджетникам на 30%; сокращение численности вооруженных сил). А так же эти опасения продиктованы страхом перед социальными (политическими) последствиями высокой безработицы и в значительной мере внушены экспертами (Оксаны Дмитриева: в течение 2-3 месяцев треть всех работников останутся без работы!)

Докладчик резюмировал, что пока все же рано говорить о том, что прежняя модель рынка труда «не работает» в условиях текущего кризиса. Ключевое же отличие нынешнего кризиса от предыдущих – это отсутствие высокой инфляции. Однако, если в 1998 г., существовали сектора, в меньшей степени затронутые экономическим спадом, которые могли служить «буферами» и принимать уволенных из других секторов экономики (сфера торговли, например), то в нынешней ситуации спаду подвержены почти все сектора экономики.

Сергей Рощин в завершении семинара заметил, что в настоящее время ряд факторов «размывает» существующую российскую модель рынка труда и куда заведут эти изменения пока не понятно. Один из печальных выходов – направить оставшиеся ресурсы на консервацию структуры экономики. Такие признаки уже можно наблюдать (был приведен пример со списком предприятий, которым будут оказываться поддержка). Также совсем ничего не известно, что происходит в неформальном секторе, в малых предприятиях и как они подстраиваются под изменяющуюся ситуацию.



Павел Травкин, сотрудник ЛИРТ